Почему так не любят журналистов? В СССР журналистов уважали и даже иногда боялись, во время перестройки к ним прислушивались. В современной России журналистов, как минимум, недолюбливают, не доверяют. Почему сложилась такая ситуация? Могут ли «акулы пера» ее как-то изменить? Что нужно сделать, чтобы вернуть уважение к профессии?
***
Несколько дней назад оказалась в приемной одного университетского руководителя. С гордостью назвав местом своей работы факультет журналистики МГУ, неожиданно услышала от одного из ожидавших гневную и резкую реплику: «Факультет вообще закрыть надо, а всех журналистов разогнать». Грубость формулировки, конечно, резанула, но особенно задело отношение к профессии и профессионалам. И еще заставила задуматься – почему?
***
Неоднозначное отношение простых россиян, российского общества и его институтов к нашим журналистам, включающее целый спектр эмоций – от уважения, восхищения до полного неприятия – имеет свою предысторию. И сегодня, спустя четверть века после начала гласности, разобраться в его истоках непросто. Но это необходимо, особенно в контексте возрастающей зависимости свободного времени россиян от масс-медиа, прежде всего от телевидения. Ведь известно, что уже почти 3,5 часа наш «средний» соотечественник тратит на просмотр ТВ, а вместе с чтением газет, журналов, прослушиванием радио наши СМИ поглощают до 4 часов свободного времени.
Уверена, что считать, будто «все» российское общество одинаково сильно не любит журналистов, неверно. Все-таки существует много городов и сегментов аудитории, где сохраняется уважение и к журналистике как профессии вообще, и к журналистам как профессионалам. И потому ответ на вопрос о причинах нелюбви к журналистам будет весьма неоднозначным.
С начала 1990-х годов российские СМИ прошли сложный период трансформации, включавший значительные изменения в отношениях с аудиторией. В Советском Союзе журналисты были своего рода учителями нации, их называли даже инженерами человеческих душ. Это, конечно, подчеркивало то идеологическое влияние, которое они оказывали на людей, но и отвечало значению профессии в обществе. Публицистическая традиция советской журналистики, предполагавшая убеждение, рассуждение, «прямую речь» журналиста, умение мэтров профессии вести диалог с аудиторией, сформировали у последней высокую степень доверия к ним. Публицистичность российской журналистики выводила профессию за рамки «информационного обслуживания», ставила ее почти в один ряд с литературой.
С началом гласности в 1985 г., но особенно после становления независимой России в 1991 г. в российскую журналистику пришла иная концепция – объективизированной журналистики, журналистики как четвертой власти, которая не должна обращаться к душам людей, но, критикуя власть, обязана адресоваться гражданам – избирателям и потребителям. Стали появляться журналисты и другой традиции, близкой к чисто репортерской. Так возник первый «разрыв» как внутри самой профессии, так и между профессионалами и аудиторией. Новая журналистика противопоставила новые профессиональные ценности (некомментированные новости, комментарии не самих журналистов, а маркированных экспертов), информационные критерии (оперативность и конфликт), стиль подачи информации (лаконизм, графичность, свой стиль заголовков, подзаголовков и лидов) прежним традициям. Уже тогда не все россияне приняли это противостояние, разочаровались в новых подходах.
В результате процессов трансформации мы стали свидетелями возникновения многих «журналистик»: печатной – газетной и журнальной; радио- и телевизионной; московской и региональной; коммерчески и социально ориентированной; расследующей и развлекающей/гламурно-глянцевой. Зачастую они противостоят друг другу – и в технологиях творчества, и в ценностных установках, и в жанровом и стилистическом аспектах.
Одна из ключевых проблем в отношениях журналистов и общества возникла в результате становления новых ценностей свободы слова, свободы выражения мысли в профессии. Журналисты, приняв в профессию идеи демократии, начали свободнее и откровеннее критиковать власть, системы, несовершенства, хотя зачастую сохраняли старые подходы самоцензуры. Однако аудитория оказалась неготовой ко многим откровениям, особенно тем, которые – как показалось многим – противостояли традициям почтения к власти.
В конце 1990-х – начале 2000-х гг., наметился еще один «разрыв» в отношениях журналистов и аудитории. Мы столкнулись с проявлениями цифровой революции и – как следствие – с нарастанием депрофессионализации журналистики за счет блоггеров. С одной стороны, получив возможность высказываться в «обход» журналистов, пользователи-любители начали активно комментировать, обсуждать, модерировать. Функции «формирования повестки дня» частично перекочевали в интернет, к информационным непрофессионалам. С другой – приход «цифры» в редакции возложил на журналистов новые обязанности. Мультимедийность журналистики заставила профессионалов отказываться от отраслевой специализации и создавать тексты для разных технологических платформ. Возросла нагрузка на журналистов при сохранении их прежнего уровня образования и зарплат.
Наконец, третий «разрыв» в отношениях аудитории и журналистики, стимулируемый растущей коммерциализацией СМИ, происходит на наших глазах. На ТВ, в электронных СМИ журналистика сужается, превращаясь в важный, но не единственный компонент содержания, уступая позиции продуктам масс-культа. Не берусь давать оценки этому процессу. Но не могу не признать, что в нем присутствует объективная динамика индустриализации СМИ и их коммерциализации в контексте слияния индустрии масс-медиа и развлечений, пришедшая в российскую журналистику в результате перехода к рыночным отношениям. Но именно это и вытесняет журналистику – новости, аналитику, документалистику – на периферию телепрограммирования. Журналисты заменяются медиаперсонами, своего рода интегрированными специалистами массового развлечения.
Но нам не нужно путать с журналистами медиаперсон – ведущих, звезд, публичных политиков, экспертов, которые приходят на телеэкран не для занятий журналистикой, а для реализации рыночных стратегий или самих телевизионных каналов, или своих предприятий, или политических партий.
Не могу не подчеркнуть: в нашей журналистике есть профессионалы, которые, следуя современным веяниям в обществе, запросам общества на авторов, рассказывающих истории, вырабатывают свой стиль. Посмотрите на успех Андрея Колесникова. Он – представитель новой российской журналистики, но все-таки он рассказывает жизненные истории (на Западе их называют нарративы, но ведь у нас они всегда назывались очерки, очерковые зарисовки). А ведь это и есть суть понимания журналистики в России. Андрей ставит в фокус этих историй обычного человека, его каждодневные потребности в контексте обыденной жизни, он пытается эти истории рассказывать с уважением к своим героям – от бывшего президента до простого человека на улице, и потому его читают и обсуждают. Отдельное место в профессии у расследовательской журналистики. Несмотря на то, что она смертельно опасна и по-своему неблагодарна, несмотря на то, что журналистов-расследователей не любят «власть имущие», их работа важна, хотя явно и недооценена.
На мой взгляд, самый болезненный вопрос в отношениях общества и журналистов – это вопрос журналистской этики, который необходимо решать вместе журналистам, работодателям, преподавателям журналистики и самим аудиториям. Потому что многие проблемы, которые обозначены выше, напрямую связаны с непониманием. То, что журналисты считают этичным с позиций новых реалий и понимания журналистики, зачастую не устраивает аудиторию. Но многие запросы элит, групп влияния, работодателей или аудиторий противоречат современным нормам, идеалам журналистики. Налицо типичное противоречие модернизационного процесса – противоречие новых норм, представлений, законов практикам и неформальным правилам, все еще сохраняющим традиции прошлого.
И поэтому, я думаю, нужен общественный диалог, который, в принципе, наверное, входит в более широкий контекст самоидентификации России, россиян как нации. Журналистику нельзя рассматривать в отрыве от этого процесса самоидентификации, который идет в нашей стране. Вернуть понимание журналистики и прежнее уважение к журналистам поможет широкий диалог о природе и месте профессии в обществе. В нем, по-моему, следовало бы участвовать всем причастным к журналистике – профессионалам медиаиндустрии, властным элитам, гражданскому обществу, политикам и чиновникам, разным сообществам аудитории, и это должно способствовать принятию современной журналистики россиянами.
http://www.slon.ru/blogs/vartanova/post/291776/
