"Письмо китайцу" написано в форме обращения к приславшему Толстому свои книги известному китайскому ученому, политическому деятелю, автору ряда книг по истории Китая, философии и современным проблемам Ку-Хун-Мину (Ku-Hung-Ming) и представляет собой настоящий манифест.
Написанное в октябре 1906 года, это письме содержит мысли Толстого, сходные с высказаными им в только что оконченной статье "О значении русской революции"». Толстой дает обзор истории человечества с позиции религиозно-нравственного учения, показывая, что насилие одних над другими становилось все более жестоким, пока не стало совершенно невыносимым. «Так это было во всем мире, так это до последнего времени продолжается и среди восточных народов и в особенности в огромном Китае».
Но «насильническая власть по самому свойству своему все более и более развращается», - продолжает мысль Толстой, а подвластные люди начинают осознавать невыносимость своего положения, и наступило время, когда человечество ищет пути уничтожения или ограничения насильнической власти. «В настоящее время, — пишет Толстой, — я думаю, что наступил черед и восточных народов, и для Китая, точно так же почувствовать весь вред деспотической власти и отыскивать средства освобождения от деспотической власти, при теперешних условиях жизни, ставшей непереносимой».
В Китае тысячелетиями поддерживался культ властителя, и это делало императора могущественным и часто превращало в жестокого необузданного деспота, повелевавшего жизнями миллионов людей.
Но этот культ, по мнению Толстого, уже давно отжил, ибо он мог существовать лишь во времена, когда огромные пространства отделяли властителя от народа, а первобытные средства связи не давали ему возможности реализовать свою власть. Но не сейчас, в эпоху телеграфов, телефонов и электрических двигателей, когда каждый акт государственного насилия немедленно распространяется на всех подданных.
И Толстой вновь приводит, как и во многих своих статьях и письмах, любимую им мысль Герцена о том, что Чингисхан с телеграфом и электрическими двигателями невозможен.
В "Письме китайцу" Толстой утверждает: "…назначение восточных народов Китая, России… состоит в том, чтобы указать народам тот истинный путь к свободе, для выражения которой … на китайском языке нет другого слова, кроме Дао, пути, т.е. деятельности, сообразной с вечным основным законом жизни человеческой" .
"Неделание" теперь – это "неделание другому, чего не хочешь, чтобы тебе делали".
Толстой высказывает свое восхищение китайским народом, тем, с какой благородной кротостью Китай перенес испытания за последние годы. Он убеждает сохранять это спокойствие и предсказывает, что именно они обеспечат ему конечную победу. Пример Порт-Артура, уступка которого Китаем так дорого обошлось России во время русско-японской войны, доказывает, что то же самое будет и с Германией в Цзинь-чжоу, и с Англией в Вей-Ха-Вее.
Но узнав, что с недавних пор дух насилия и борьбы пробуждается у китайцев; он заклинает их не поддаваться ему, ибо со старым Китаем исчезла бы точка опоры для истинной мудрости.
Толстой убежден, что настал момент для коренного преобразования жизни человечества; что Китай призван играть в нем первую роль, во главе народов Востока. Задача Азии состоит в том, чтобы показать остальному миру истинный путь к истинной свободе; и этот путь, говорит Толстой, есть только один путь -- путь Дао. Пусть остается бесстрастным, пусть мирно обрабатывает свою землю, подчиняясь одному только закону Бога!
Позже, в своей книге «Ответ Азии Толстому» Р. Роллан — публицист, пацифист, убежденный сторонник Толстого, с горечью размышлял: «Мы видим, как воспринял советы Толстого современный Китай; и вряд ли его ученый корреспондент Ку-Хун-Мин особенно воспользовался ими: ибо его приверженность к традициям, утонченная, но ограниченная, предлагает в качестве панацеи от современной мировой лихорадки великий закон верности порядку, установленному прошлым.
Но не следует никогда судить об огромном океане по волнам, бороздящим его поверхность. И кто может сказать, не много ли ближе народ Китая к мыслям Толстого, которые находятся в согласии с вековой традицией его мудрецов, чем это можно предположить по той борьбе партий и тем революциям, которые возникают и умирают в потоке его вечности?»
Толстой считал "Письмо к китайцу" (и "Круг чтения") «лучшими из своих сочинений». Об этом он говорил в беседе с Д. П. Сильчевским, опубликованной в печати. (Д. П. Сильчевский. День у Льва Толстого. // Биржевые ведомости, 1907, №№ 10029 и 10030. 2 и 3 августа):
«- Нет, Лев Николаевич, - перебил его я, - вы глубоко ошибаетесь: лучшее из всего, что вы написали, - это ваша "Война и мир"...
- Нет, это самое глупое из моих сочинений.
Я вытаращил глаза от изумления. - Да вы это шутите или серьезно говорите?
- Серьезно. А если мой "Круг чтения" и "Письмо к китайцу" не имеют еще такого успеха, как "Война и мир", так это легко объясняется тем, что на свете больше глупых читателей, чем умных, и действительно хорошие книги у нас в России раскупаются медленно». См.: Лакшин В.Я. Интервью и беседы с Толстым.
Придавая большое значение этой статье, предназначая ее прежде всего для Китая, Толстой стремился как можно быстрее ее опубликовать. Посылая рукопись в Лондон В. Г. Черткову, он просит без промедления перевести ее на иностранные языки.
Впервые "Письмо к китайцу" напечатано на немецком языке в "Neue Freie Presse" в ноябре 1906 г., на французском - в "Courrier Еuropeen", ноябрь — декабрь, 1906.
Однако, в Китае судьба статьи сложилась иначе, хотя прежде всего была отправлена в Шанхай к Ку Хун-мину. Статья была напечатана на китайском языке (не в полном виде) лишь в 1907 г., и то за границей: в парижской газете «Новый век». В Китае она была впервые напечатана лишь после смерти Толстого, в начале 1911 года, в первом номере журнала «Дунфан» («Восток»).
Последним знаком внимания и уважения Ку Хун-мина к Толстому была его поздравительная телеграмма, присланная в августе 1908 г. к восьмидесятилетию писателя, а также приветственный адрес, который он подписал вместе со многими другими деятелями китайской культуры.
см.: А.И. Шифман. ЛЕВ ТОЛСТОЙ И ВОСТОК. Изд. 2-е. - М., «Наука». 1971. Тираж 4600 экз.
На русском языке в обратном переводе с французского письмо напечатано в "Новом времени" (№ 11026) 21 ноября 1906 г.; по русскому оригиналу - в брошюре "I. Л.Н. Толстой. Письмо к китайцу (1906). II. Китайская мудрость. Мысли китайских мыслителей, собранные Л.Н. Толстым". Издание "Посредника". М., 1907.
ПСС. т. 36.
См. также «Китайскому народу от христианина».
В начале 1900-х гг., когда в Китае вспыхнуло национально-освободительное движение, Толстой мучительно переживал жестокую расправу над почти безоружным китайским народом.
Он вернулся к мысли об издании в России китайских философов. В его дневнике выписки из Конфуция перемежаются с размышлениями о Китае, судьба которого оказалась зависимой от квазихристианских правительств, чуждых заповеди любви.
В дневнике 12 ноября 1900 г. Толстой записывает: «Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием и очень хорошо. Черпаю духовную силу. Хочу записать, как я понимаю теперь "Великое учение" и "Учение середины"»... «Думал о трех статьях: 1) Письмо к китайцам, 2) о том же, что все — на убийстве, и 3) что у нас, quasi-христиан, нет никакой религии».
В статье "Не убий" Толстой с возмущением писал об "ужасной по своей несправедливости, жестокости и несообразности с проектом мира, китайской бойне".
В письме Черткову Толстой сообщал о своем замысле написать "Послание к китайцам", оставшемся неосуществленным.
ПСС. т. 34.
